«Святая преподобномученица Великая Княгиня Елизавета Федоровна»

Святая Преподобномученица Великая Княгиня Елизавета

Автор: Никитина Аглая Олеговна

Я на тебя гляжу, любуясь ежечасно:
Ты так невыразимо хороша!
О, верно под такой наружностью прекрасной
Такая же прекрасная душа.

Какой-то кротости и грусти сокровенной
В твоих очах таится глубина.
Как ангел ты тиха, чиста и совершенна,
Как женщина стыдлива и нежна.

Пусть на земле ничто средь зол и скорбей многих
Твою не запятнает чистоту.
И всякий, увидав тебя, прославит Бога,
Создавшего такую красоту.

К.Р.
Сентябрь 1884 года

Эти строки великий князь Константин Константинович Романов посвятил принцессе Елизавете Александре Луизе Алисе Гессен-Дармштадтской, впоследствии Святой преподобномученице великой княгине Елизавете. Удивительно то, что буквально с «первого взгляда» (на момент написания стихотворения прошло всего несколько месяцев со дня их знакомства) Поэт сумел «увидеть» прекрасную душу Елизаветы Федоровны и буквально в четырех строках описать не только ее непростой земной путь, но и Небесную Славу.
Елизавета Александра Луиза Алиса (родные звали её Эллой) Гессенская и Рейнская родилась 1 ноября (20 октября по ст. стилю) 1864 года в Дармштадте (Германия) в семье великого герцога Гессен – Дармштадтского Людвига 4 и Принцессы Алисы. Элла была внучкой английской королевы Виктории и старшей сестрой Императрицы Александры Фёдоровны.

Детей в семье герцога Гессен – Дармштадтского воспитывали в простоте, жизнь проходила по строгому английскому порядку, установленному матерью: неизменно ранний подъём, уроки, простая еда, скромная одежда, железная дисциплина, обязательный труд. Церковь посещали 2 раза в неделю. Старшие дочери сами выполняли домашнюю работу.
Родители широко занимались благотворительностью — раздали большую часть своего состояния на помощь нуждающимся. В дни Австро-Прусской войны они превратили свой дом в госпиталь. Герцогиня создала женское общество по линии Красного Креста — позже принцессы Елизавета и Алиса продолжили эту деятельность в России. Также она постоянно посещала госпитали, дома для инвалидов, приюты; брала с собой детей и таким образом учила их любви и состраданию к другим людям.

Элла росла тихой и послушной. Была очень требовательна к себе, казалось, что в ней не было ни капли эгоизма. Очень часто на какое-нибудь заманчивое предложение она отвечала: «Мне не надо, пусть это лучше будет для других». Увлекалась рисованием, музыкой, танцами. Очень тонко чувствовала прекрасное. В этом большая заслуга принадлежит её матери, которая была одарённой пианисткой и художницей, и старалась развивать вкус своих детей. В замке было много картин, постоянно звучала прекрасная музыка.
С раннего возраста принцесса Элла была очень религиозной. Её вдохновляли подвиги святой Елизаветы Тюрингской, которая была родоначальницей Гессенского дома. Святая Елизавета — небесная покровительница Эллы — прославилась делами милосердия, создала больницу для бедных, ухаживала за ними.
Принцесса рано узнала о том, что такое смерть, потеря близких. Когда Элле было всего 9 лет, погиб ее младший брат Фридрих. Девочка первой оказалась на месте трагедии и эта смерть очень поразила её. В 1876 году в Дармштадте началась эпидемия дифтерита, которая унесла жизни одной из сестер Эллы и их матери. Заботы о младших детях в семье легли на плечи 14-летней Эллы и ее старшей сестры Виктории. Кроме того, Элла старалась поддержать и утешить отца, бабушку. Так, в письме к Королеве Виктории она пишет о загробном мире и о том счастье, которое обрела мать.

Со своим будущим мужем, великим князем Сергеем Александровичем, Принцесса Елизавета познакомилась тогда, когда они оба были еще детьми. Мать Сергея Александровича — Императрица Мария Федоровна — была урожденной принцессой Дармштадтской, поэтому часто приезжала с детьми к родственникам.
Сергей Александрович родился в 1857 году, был пятым из сыновей в семье Императора Александра II, приходился дядей Императору Николаю II. С детства он был глубоко верующим. Когда в 7 лет его привезли в Москву и спросили, чего бы ему хотелось, то он ответил, что его заветная мечта — попасть на архиерейскую службу в Успенский собор Кремля. До самой кончины вера во Христа была стержнем жизни Сергея Александровича. «Не в меру религиозен, замкнут, очень часто бывает в храме, причащается до трех раз в неделю», — это самое «подозрительное» из того, что сумела выяснить о князе английская разведка перед его вступлением в брак с Елизаветой Федоровной. Стоит отметить, что обычной практикой в России в то время было подходить к Чаше раз в год.
Многие отмечали благородство его характера, но вместе с тем и некоторую застенчивость, стремление к одиночеству. Некоторые ошибочно считали Сергея Александровича гордым и высокомерным, но он производил такое впечатление из-за неестественно прямой осанки: ему приходилось носить корсет, так как он страдал туберкулезом позвоночника.
Великий князь был одним из инициаторов создания и председателем Императорского Православного Палестинского общества. За несколько лет его руководства обществом ему удалось открыть в Палестине 8 подворий Русской Православной Церкви, 100 школ, где арабских детей обучали русскому языку и знакомили с Православием, построить в честь матери храм Марии Магдалины.
Сергей Александрович занимался благотворительностью, и старался делать это тайно — он создал детский приют, пожертвовал большую сумму беднякам Москвы. Он не только возглавлял или был попечителем около 90 обществ, комитетов и других организаций — например, Московского общества призрения, воспитания и обучения слепых детей, Комитета для оказания пособий вдовам и сиротам, пострадавшим на войне, Московского общества покровительства беспризорных и освобожденных из мест заключения несовершеннолетних, Московского Совета детских приютов, Иверской общины сестер милосердия, но и всегда находил время принимать участие в жизни каждого из них.
В 1882 году Сергей Александрович просил руки Принцессы Елизаветы. Великий герцог Гессен – Дармштадтский (отец Елизаветы Фёдоровны) говорил Александру III: «Я дал своё согласие, не колеблясь. Я знаю Сергея с детского возраста, вижу его милые, приятные манеры и уверен, что он сделает мою дочь счастливой». И отцовское сердце не обмануло – брак Елизаветы Федоровны и Сергея Александровича был истинно христианским, а, значит, по-настоящему счастливым союзом.
Сергей Александрович послал за невестой поезд, украшенный белыми цветами. Встречать Елизавету Федоровну выехали члены Императорской семьи. Великий князь Константин Константинович в своем дневнике 27 мая 1884 года записал: «В Петергофе недолго пришлось ждать на станции, скоро подошел поезд невесты. Она показалась рядом с императрицей, и нас всех словно солнцем ослепило. Давно я не видывал подобной красоты. Она шла скромно, застенчиво, как сон, как мечта; с ней приехали отец, брат, старшая сестра с мужем и две младших». Торжественный въезд невесты в Санкт-Петербург состоялся 2 июня, накануне свадьбы.

3 (15) июня 1884 года по традиции как членов Императорской Семьи Сергея Александровича и Елизавету Федоровну венчали в соборе Спаса Нерукотворного образа в Зимнем дворце. На Венчании присутствовали Император Александр III и его Августейшие родственники, ставшие теперь и родственниками великой княгини Елизаветы Федоровны. Таинство совершил придворный протопресвитер Иоанн Янышев, духовник Царской семьи. Потом в одном из залов дворца совершили бракосочетание по лютеранскому обряду, так как невеста была лютеранкой.
Через несколько дней молодожёны поехали в Москву, где посетили множество храмов, также они побывали и в Троице-Сергиевой Лавре у преподобного Сергия Радонежского (покровителя Сергея Александровича).
В конце июня Сергей Александрович и Елизавета Федоровна приехали в имение великого князя — Ильинское, которое находится в 60 километрах от Москвы. Здесь они много гуляли, читали. Великая княгиня изучала русский язык, вышивала, делала зарисовки пейзажей. Елизавета Федоровна обходила крестьянские дома и была поражена их бедностью. В деревне имелся только медпункт, который обслуживался фельдшером. На целый район не было акушерки, доктор приезжал раз в две недели. По просьбе Великой княгини Сергей Александрович выписал опытную акушерку для крестьянок. Супруги очень полюбили Ильинское и мечтали остаться там навсегда, но из-за обязанностей Сергея Александровича им приходилось жить в столице.
Сергея Александровича очень расстраивало то, что его жена была протестанткой, но он никогда не убеждал её перейти в православие. Святой Иоанн Кронштадтский сказал великому князю: «Оставь её, не говори с ней о нашей вере, она придёт к ней сама».
В 1888 Император Александр III поручил Сергею Александровичу быть Его представителем на освящении храма святой Марии Магдалины в Гефсимании. Елизавета Фёдоровна отправилась вместе со своим мужем на Святую Землю. Это паломничество произвело на неё большое впечатление, и великая княгиня сказала: «Как я хотела бы быть похороненной здесь».
А 1 января 1891 года великая княгиня написала отцу следующее письмо:
«…А теперь, дорогой Папа, я хочу что-то сказать Вам и умоляю Вас дать Ваше благословение.
Вы должны были заметить, какое глубокое благоговение я питаю к здешней религии с тех пор, как Вы были здесь в последний раз, более полутора лет назад. Я все время думала и читала, и молила Бога указать мне правильный путь, и пришла к заключению, что только в этой религии я могу найти всю настоящую и сильную веру в Бога, которую человек должен иметь, чтобы быть хорошим христианином. Это было бы грехом оставаться так, как я теперь — принадлежать к одной церкви по форме и для внешнего мира, а внутри себя молиться и верить так, как и мой муж. Вы не можете себе представить, каким он был добрым: никогда не старался принудить меня никакими средствами, предоставляя все это совершенно одной моей совести. Он знает, какой это серьезный шаг, и что надо было быть совершенно уверенной, прежде чем решиться на него. Я бы это сделала даже и прежде, только мучило меня то, что этим я причиняю Вам боль. Но Вы, разве Вы не поймете, мой дорогой Папа?
Вы знаете меня так хорошо, Вы должны видеть, что я решилась на этот шаг только по глубокой вере и что я чувствую, что пред Богом я должна предстать с чистым и верующим сердцем.
Как было бы просто — оставаться так, как теперь, но тогда как лицемерно, как фальшиво это было бы, и как я могу лгать всем — притворяясь, что я протестантка во всех внешних обрядах, когда моя душа принадлежит полностью религии Православной. Я думала и думала глубоко обо всем этом, находясь в этой стране уже более шести лет и зная, что религия «найдена». Я так сильно желаю на Пасху причаститься Святых Тайн вместе с моим мужем. Возможно, что это покажется внезапным, но я думала об этом уже так долго, и теперь, наконец, я не могу откладывать этого. Моя совесть мне этого не позволяет. Прошу, прошу по получении этих строк простить Вашу дочь, если она Вам доставит боль. Но разве вера в Бога и вероисповедание не являются одним из главных утешений этого мира? Пожалуйста, протелеграфируйте мне только одну строчку, когда Вы получите это письмо. Да благословит Вас Господь. Это будет такое утешение для меня, потому что я знаю, что будет много неприятных моментов, так как никто не поймет этого шага. Прошу только маленькое ласковое письмо».
Отец ответил, что решение дочери приносит ему боль и страдание, и он не может дать ей благословения на этот шаг. Вот его письмо:
«Дорогая Элла,
Твое сообщение принесло мне большую боль, так как я не понимаю необходимости этого шага… Я должен винить себя, что не предвидел этого раньше… Ты знаешь, что я против строгости и фанатизма, и сознаю, что каждый может быть религиозным в своей вере. Но я так страдал несколько ночей… когда ты сообщила и о возможном обращении Аликс… ты не можешь себе представить, как я себя чувствовал… То, что Сергей не был замешан в этом деле меня успокаивает. Я знаю, что уговаривание и споры не изменят твоего мнения… Обдумай это серьезно!… Твой шаг не изменит моей любви к моему ребёнку… Что здесь можно сказать!… Это мучает меня так сильно, что я должен кончить это письмо. Пусть Бог тебя защитит и простит тебя, если ты поступаешь неправильно…
Твой старый верный Папа»

Но, несмотря на непонимание отца, через семь лет жизни в России после долгих сомнений и духовных поисков, великая княгиня Елизавета Федоровна приняла Православие. 5 января 1891 года она писала в письме цесаревичу Николаю Александровичу: «Я, наконец, решила присоединиться к вашей религии и хочу сделать это к Пасхе, чтобы иметь возможность причаститься на Страстной неделе. Это великий шаг, так как для меня начнется новая жизнь, однако, я верю, что Господь благословит такое решение».
13 апреля (25 по новому стилю) (Лазарева суббота) над великой княгиней было совершено Таинство Миропомазания в домовой церкви Сергиевского дворца в Петербурге. Ей оставили прежнее имя — Елизавета, но теперь уже в честь святой праведной Елисаветы, матери святого Иоанна Предтечи. В этот же день великая княгиня впервые сподобилась причаститься. После миропомазания Император Александр III благословил Елизавету Фёдоровну иконой Нерукотворного Спаса, с которой она не расставалась всю последующую жизнь. В Великий четверг супруги впервые причащались вместе, что было большим счастьем для них обоих.
В том же 1891 году Император Александр III назначил Сергея Александровича генерал-губернатором Москвы. Супруга генерал-губернатора должна была исполнять множество обязанностей: шли постоянные приемы, концерты, балы. Необходимо было улыбаться гостям, танцевать и вести беседы, независимо от настроения, состояния здоровья и желания. После переезда в Москву Елизавета Федоровна пережила смерть близких людей — горячо любимой невестки принцессы Александры (жены великого князя Павла Александровича) и отца. Это была пора ее духовного роста.
Помимо светских обязанностей, или, скорее, вопреки им, Елизавета Федоровна посещала больницы для бедных, богадельни, приюты для беспризорных детей. И везде старалась облегчить страдания людей: раздавала еду, одежду, деньги, улучшала условия жизни несчастных.

Как супруга нового московского генерал-губернатора, Елизавета Федоровна организовала в 1892 году Елизаветинское благотворительное общество, деятельность которого была направлена на то, чтобы «призревать законных младенцев беднейших матерей, дотоле помещаемых, хотя без всякого права, в Московский воспитательный дом, под видом незаконных». Деятельность общества вначале проходила в Москве, а затем охватила и Московскую губернию.
Спустя всего два года как она переехала в Россию, великая княгиня возглавила Первый Санкт-Петербургский Дамский Комитет Российского Общества Красного Креста. Она была председателем Петровского благотворительного общества, Убежища для тяжелобольных, но идущих на поправку детей, Царскосельского благотворительного общества, Дамского тюремного комитета, опекавшего детей, чьи матери отбывали наказание. Она занималась созданием приютов, больниц, училищ, организацией рабочих мест, дешевых и бесплатных квартир, выдачей провианта, вещей, топлива, назначением денежных пособий. Появились Елисаветинские гимназии, Елисаветинские ясли, Елисаветинские очаги, бравшие на дневное содержание детей трудящейся, но малообеспеченной интеллигенции. Елисаветинские временные убежища для детей, чьи родители лишились заработка, учреждались Елисаветинские вакансии, поддерживающие обучение.
По инициативе Елизаветы Федоровны в Санкт-Петербурге в 1896 была основана Елизаветинская община сестер милосердия. Дом и большой сад был выкуплен для общины на средства Императорской семьи. На первом этаже главного здания разместились амбулатория и кухня, на втором комнаты сестер милосердия и квартира начальницы общины. На третьем этаже были комнаты испытуемых, которые жили по несколько человек вместе.
Почетным членом Комитета для усиления средств этой общины состоял отец Иоанн Кронштадтский Деятельность Комитета позволила общине выстроить в саду за главным зданием новые больничные корпуса и храм.
Особое значение Елизавета Федоровна придавала строительству храма при общине. Из рескрипта Великой княгини Елизаветы Федоровны от 26 августа 1900 года на имя председательницы комитета правления фрейлине М. А. Васильчиковой: «Дальнейшее существование общины без храма Божия немыслимо: он необходим сестрам для укрепления их в подвиге служения страждущим, и только тогда я сочту создание общины готовым, когда раздастся благовест с колокольни храма».
В парке за главным зданием была построена церковь во имя святого великомученика и целителя Пантелеимона. Церковь освятил Санкт-Петербургский митрополит Антоний (Вадковский) 14 июня 1901 года в присутствии великой княгини Елизаветы Федоровны. Во время своих посещений великая княгиня присутствовала на богослужениях в храме, посещала больницу, выслушивала доклады дежурного врача и «изволила обходить больных, удостаивая некоторых их них милостивых расспросов» – так записано в отчетах общины. Также Ее посещения общины, как представительницы Императорской семьи отражались в прессе. Так, В шестом номере журнала «Вестник Российского Отделения Красного Креста» за 1901 год можно прочитать о том, что 7 февраля 1901 года Елизаветинскую общину посетили императрица Александра Федоровна и великая княгиня Елизавета Федоровна. Их встречали при входе старшая сестра общины баронесса А. А. Дрейлинг и профессор С. С. Боткин.
Главным врачом общины со времени ее основания был профессор Сергей Сергеевич Боткин, старший сын известного профессора Сергея Петровича Боткина и старший брат Евгения Сергеевича Боткина, расстрелянного в 1918 году вместе с Царской Семьей.
Елизаветинская община располагалась на окраине столицы среди заводов и фабрик и была единственным местом в этом районе, где рабочие могли получить бесплатную медицинскую помощь. Часы приема в амбулатории общины совпадали с часами, отведенными рабочим на обед и отдых. Больных всегда было много, в помощи не отказывали никому.
При общине существовали детское и гинекологическое отделения, хотя другие существующие в то время общины преимущественно ориентировались на помощь раненым воинам. Елизавета Федоровна считала, что сестры милосердия должны уметь оказывать медицинскую помощь и женщинам и детям.
Великая княгиня управляла общиной из Москвы. Но, не смотря на это, все важнейшие события не проходили без ее участия. Она присутствовала на освящении всех новых зданий строившихся в общине, принимала доклады правления общины, писала распоряжения. Управление этой общиной было для Елизаветы Федоровны важным опытом, предшествовавшим созданию Марфо-Мариинской обители. Она не забывала созданную ею Елизаветинскую общину и тогда, когда уже была настоятельницей Марфо-Мариинской Обители Милосердия.
Точная дата закрытия Елизаветинской общины неизвестна. После Октябрьской революции в корпусах общины находилась туберкулезная больница имени Карла Либкнехта. Храм закрыли в 1923 году, потом, разделив на два этажа, его приспособили под отделения больницы. После Великой Отечественной войны в храме находился родильный дом.

В 1902 году брат Сергея Александровича — Павел Александрович — без Высочайшего на то разрешения — женился во второй раз в Риме на разведённой Ольге Валерьяновне Пистолькорс, которая была ниже его по происхождению. После этого князю запрещено было возвращаться в Россию, а опекуном его детей — Марии и Дмитрия — стал Сергей Александрович. Сергей Александрович и Елизавета Федоровна воспитывали детей с любовью, но в строгости и труде, как и было принято в Царских семьях.

В июле 1903 года состоялось торжественное прославление преподобного Серафима Саровского. В Саров прибыла вся Императорская Семья, приехали и Елизавета Федоровна с супругом. В письме из Сарова она пишет: «…Какую немощь, какие болезни мы видели, но и какую веру! Казалось, мы живем во времена земной жизни Спасителя. И как они молились, как плакали — эти бедные матери с больными детьми, — и, слава Богу, многие исцелялись. Господь сподобил нас видеть, как немая девочка заговорила, но как молилась за нее мать!»

С началом русско-японской войны Елизавета Федоровна немедленно занялась организацией помощи фронту. Ею были устроены мастерские для помощи солдатам в Кремлевском дворце. Тысячи женщин трудились за швейными машинами и рабочими столами. Огромные пожертвования поступали со всей Москвы и из провинции. Отсюда шли на фронт тюки с продовольствием, обмундированием, медикаментами и подарками для солдат.
В годы военных действий Великой княгиней формируются «летучие» санитарные отряды, этапные и плавучие лазареты, комиссии по бесплатному размещению раненых в частных семьях и лазаретах, комитеты помощи семьям призванных на военную службу, по обеспечению вдов и сирот погибших на фронте солдат и офицеров. После войны она создает гимназию для сирот убитых воинов, трудовое убежище увеченых фронтовиков, где бывшие фронтовики обучались доступному им ремеслу: сапожному, портновскому, переплетному…

Тяжелой ситуацией в стране воспользовались революционеры – митинги, забастовки, террористические акты расшатывали страну изнутри, Российскую империю захлёстывали волны террора. Сергей Александрович считал, что необходимо принять более жесткие меры по отношению к революционерам, и доложил об этом Императору, сказав, что при сложившейся ситуации не может больше занимать должность генерал-губернатора Москвы.
1 января 1905 года Сергей Александрович покинул пост генерал-губернатора и переехал с женой и племянниками во дворец Нескучное, а позже для безопасности, в Николаевский дворец в Кремле. Рядом с этим дворцом находился Чудов монастырь.
Несмотря на отставку, в одной из террористических революционных группировок было принято решение о «казни» Сергея Александровича. Елизавета Федоровна получала анонимные письма, где ее предупреждали, чтобы она не сопровождала своего мужа, если не хочет разделить его участи. Но великая княгиня тем более старалась не оставлять его одного и, по возможности, повсюду сопровождала супруга.
Сергея Александровича тоже «предупреждали» письмами с угрозами, но он игнорировал их. «Господи, сподобиться бы такой кончины!» — писал в своем дневнике Сергей Александрович после гибели от бомбы министра внутренних дел Д.С. Сипягина— за месяц до собственной смерти. Единственное, что князь предпринял: перестал брать с собой в поездки детей и своего адьютанта.
Теракт был намечен на 2 февраля 1905 года, но убийцу остановило то, что в карете кроме князя, сидели его жена и племянники. 4 февраля Сергей Александрович отъехал от Никольского дворца один. Вскоре раздался взрыв. Иван Каляев бросил бомбу в великого князя. Сергей Александрович был убит, его кучер – Андрей Рудинкин — смертельно ранен, Каляев был ранен лишь слегка. Полиция тотчас арестовала террориста.
Великая княгиня, прибежавшая на звук взрыва, стала собирать останки Сергея Александровича на носилки. Впоследствии она говорила, что в тот момент у неё была только одна мысль: «Скорее, скорее – Сергей так ненавидел беспорядок и кровь».
В этот же день, после панихиды по убиенному новопреставленному рабу Божию Сергию в Чудовом монастыре великая княгиня Елизавета нашла в себе силы посетить в больнице умирающего Андрея Рудинкина, кучера мужа. Чтобы не причинять боль преданному человеку ужасным известием, она переодела траурное платье на голубое, в котором была в момент трагедии. Он не знал о судьбе Великого князя и спросил о нём Великую Княгиню. Елизавета Фёдоровна, ответила: «Он направил меня к Вам». В ту же ночь Андрей Алексеевич умер, и великая княгиня, несмотря на глубокую скорбь по убиенному мужу, пешком шла за гробом до вокзала. А позже позаботилась о большой семье и обо всех детях верного слуги, стала крёстной матерью его младшей дочери, родившейся уже после гибели отца, а на могиле Андрея Рудинкина поставила памятник.
Спустя два дня после трагедии Елизавета Федоровна посетила в тюрьме убийцу мужа — террориста Ивана Каляева. Елизавета Федоровна принесла ему прощение от себя и от убиенного мужа и просила, чтобы он принес покаяние. Каляев покаяться отказался. Всё же великая княгиня просила Императора о помиловании убийцы. По некоторым сведениям Николай II был готов ответить на ее просьбу, но террорист отказался от помилования, желая «до смерти» быть верным своим убеждениям.
10 февраля состоялось отпевание. Толпы людей пришли проститься с великим князем. На похороны приехал великий князь Константин Константинович (двоюродный брат Сергея Александровича). Тогда он написал о Елизавете Фёдоровне следующее: «Элла изумительна: она делает все, что должно, думая только о других, но не о себе, принимает всех желающих выразить ей участие, часто ходит ко гробу, на панихиды, которые то и дело служат различные общества, учреждения, полки, заведения, и, кроме того, на официальные в 2 и в 8».
Погребли Сергея Александровича в маленькой церкви Чудова монастыря, где ежедневно в течение сорока дней совершались заупокойные панихиды; великая княгиня присутствовала на каждой службе и часто приходила сюда ночью, молясь о новопреставленном. Здесь она почувствовала благодатную помощь от святых мощей святителя Алексия, митрополита Московского, которого с тех пор особо почитала. Великая Княгиня носила серебряный крестик с частицей мощей святителя Алексия. Она считала, что святитель Алексий вложил в ее сердце желание посвятить Богу всю свою оставшуюся жизнь.
Через год Сергей Александрович был перезахоронен в храме-усыпальнице Чудова монастыря. В 1918 году монастырь был закрыт, и переделан в тюрьму, а в 1930 году он был разрушен. В 1990 году во время земляных работ на территории бывшего монастыря, была обнаружена гробница великого князя. В 1995 году останки были захоронены в Новоспасском монастыре.
Из письма императрице Марии Федоровне (8 марта 1905 г.):
«Жестокое потрясение [от смерти мужа] у меня сгладил небольшой белый крест, установленный на месте, где он умер. На следующий вечер я пошла туда помолиться и смогла закрыть глаза и увидеть этот чистый символ Христа. Это была великая милость, и потом, по вечерам, перед тем, как ложиться спать, я говорю: «Спокойной ночи!» — и молюсь, и в сердце и душе у меня мир».
Белый крест на месте взрыва был установлен 5-й гренадерским полком, подшефным полком Великого князя. Москвичи приходили к кресту и оставляли свои пожертвования. Елизавета Федоровна, назначенная шефом полка по кончине супруга, заказала на эти средства художнику В. М. Васнецову новый крест-памятник. Он был установлен 2 апреля 1908 года. У подножия Креста была надпись: «Отче, отпусти им, не ведают бо, что творят». Перед памятником горела неугасимая лампада.
1 мая 1918 года Крест был снесён при личном участии В.Ленина. Памятник был восстановлен по чертежам Васнецова и установлен на прежнем месте 4 мая 2017 года.
В духовном росте Елизаветы Федоровны очень большую роль сыграл ее муж. Через веру Великого князя она убедилась в духовной красоте и силе Православия. В письме к отцу из Петербурга 8/20 марта она писала: «Земное счастье я всегда имела – когда была ребенком в моей старой стране, а как жена – в моей новой стране. Но когда я видела, каким глубоко религиозным был Сергий, я чувствовала себя отставшей от него, и, чем больше я узнавала его церковь, тем больше я чувствовала, что она приближает меня к Богу. Это чувство трудно описать».

С момента кончины супруга Елизавета Федоровна не снимала траур, стала держать строгий пост, много молилась. Летом великая княгиня уехала в Ильинское и открыла там госпиталь для раненых, где сама ухаживала за ними. Вернувшись в Москву, она продолжала творить дела милосердия — посещала церкви, больницы, а на светских приёмах больше не появлялась.
Великая княгиня Елизавета, продолжая дело мужа, возглавила Русское Православное Палестинское Общество и приняла на себя всю заботу о паломниках из России на Святую Землю, все хлопоты по содержанию там храмов, подворий, гостиниц, больниц, школ. В 1911 году Общество приступило к строительству в итальянском городе Бари храма свт. Николая и странноприимного дома. Это было очень радостное событие для России: во всех церквях устраивался тарелочный сбор на строительство в Бари. 1 марта 2009 г. православное Свято-Николаевское подворье было передано России.

16 ноября 1908 года была освящена построенная под непосредственным патронажем великой княгини акушерско-гинекологическая клиника баронета Я. В. Виллие при Императорской Военно-медицинской Академии (в Санкт-Петербурге). На первых двух этажах размещались палаты и операционные, а на третьем этаже была столовая для больных, аптека, рекреационный зал и крестильная часовня, в которой крестили ослабленных новорожденных.
Во время Первой Мировой войны на третьем этаже находился лазарет для раненых воинов, которому было присвоено имя великой княгини Елизаветы Федоровны. Великая княгиня неоднократно посещала его во время своих приездов в Петроград. Здание это сохранилось, современный его адрес улица Боткинская, дом № 23, в настоящее время тут находится кафедра и клиника госпитальной хирургии Военно-медицинской Академии. Рекреационный зал превращен в конференц-зал, а крестильная часовня в ординаторскую.

Через четыре года после гибели мужа Елизавета Федоровна продала свое имущество и драгоценности, отдав в казну ту часть, которая принадлежала дому Романовых, а на вырученные деньги купила усадьбу с садом на Большой Ордынке для организации Марфо-Мариинской обители милосердия.
По замыслу основательницы обитель не должна была быть монастырем в привычном смысле слова. Право на монашескую жизнь, считала Елизавета Федоровна, нужно заслужить. В Обители предполагалось два главных делания: помощь ближнему, чем славилась Марфа, и очищение души молитвой, в чем отличилась ее сестра Мария.
Устав обители составляла великая княгиня лично. Работала над документом долго. Будущая Матушка несколько раз ездила в Зосимову пустынь, где обсуждала проект со старцами; писала в разные монастыри и духовные библиотеки мира, изучала уставы древних монастырей.
«…Люди, страдающие от нищеты и испытывающие все чаще и чаще физические и моральные страдания, должны получить хотя бы немного христианской любви и милосердия — это меня всегда волновало, а теперь стало целью моей жизни… Я должна быть сильной, чтобы их утешать, ободрять своим примером», — написала Елизавета Феодоровна в письме к А. Н. Нарышкиной от 20 января 1909 года.
Обитель труда, милосердия, любви и молитвы была основана великой княгиней в 1909 году. 10 февраля 1909 года — дата официального открытия Марфо-Мариинской обители милосердия. Обитель явила собой учреждение совершенно особого рода: и не монастырь, и не обычная община сестер милосердия. В сестры принимались вдовы и девицы православного вероисповедания от 21 до 40 лет. Сестры, жившие в Обители, приносили обеты целомудрия, нестяжания и послушания, однако, в отличие от монахинь, по истечении определенного срока могли уйти из Обители и создать семью.
Сначала в Обители жили 6 насельниц, к концу 1909 г. их стало 30, к 1918 г. их было уже 105. 9 апреля 1910 года епископ Трифон (Туркестанов) посвятил первых 17 сестер во главе с великой княгиней в крестовые сестры. Следующим утром за Литургией Митрополит Московский Владимир возвел Елизавету Федоровну в сан настоятельницы. Сестры стали называть её Великой Матушкой. В тот день великая княгиня сказала сёстрам: «Я оставляю блестящий мир, где я занимала блестящее положение, но вместе со всеми вами я восхожу в более великий мир — мир бедных и страдающих».
Из писем императору Николаю II (26 марта и 18 апреля 1909 г.):
«Через две недели начинается моя новая жизнь, благословленная в церкви. Я как бы прощаюсь с прошлым, с его ошибками и грехами, надеясь на более высокую цель и более чистое существование. <…> Для меня принятие обетов — это нечто еще более серьезное, чем для юной девушки замужество. Я обручаюсь Христу и Его делу, я все, что могу, отдаю Ему и ближним».
Еще в мае 1908 г., до основания обители, состоялась закладка соборного храма во имя Покрова, который строился до 1912 г. Расписывать храм Елизавета Федоровна пригласила выдающихся художников: Михаила Нестерова, его ученика Павла Корина и известного скульптора Сергея Коненкова.
Осенью 1909 г. был освящен больничный храм обители во имя свв. Марфы и Марии — по замыслу настоятельницы он был устроен так, чтобы тяжелобольные, не вставая с кровати, прямо из палат сквозь открытые двери могли видеть богослужение.
К 1911 году в Обители действовали больница для бедных женщин и детей, дом для бедных чахоточных женщин, бесплатная амбулатория с выдачей лекарств, трудовой приют для девочек, воскресная школа для взрослых женщин, бесплатные библиотека, столовая и странноприимница. Все эти учреждения обслуживались сестрами.
Неимущие люди могли найти в обители и утешение, и реальную помощь, прежде всего квалифицированную медицинскую. В больнице Марфо-Мариинской обители вели прием известнейшие в Москве врачи, и она считалась лучшей в Москве. Эти же врачи проводили обучение сестер обители медицинским знаниям. Сестры проходили особую подготовку для ухода за смертельно больными – великая княгиня считала, что таких больных нужно не утешать надеждой на мнимое выздоровление, а помогать готовить душу к переходу в Вечность.
Настоятельница собиралась открыть отделения обители по всем губерниям России, устроить загородный скит для ушедших на покой сестер, а в самой Москве организовать во всех частях детские приюты, богадельню и построить дом с дешевыми квартирами для рабочих.
Из письма Е.Н. Нарышкиной (1910 г.): «…Вы можете вслед за многими сказать мне: оставайтесь в своем дворце в роли вдовы и делайте добро «сверху». Но, если я требую от других, чтобы они следовали моим убеждениям, я должна делать то же, что они, сама переживать с ними те же трудности, я должна быть сильной, чтобы их утешать, ободрять своим примером; у меня нет ни ума, ни таланта – ничего у меня нет, кроме любви к Христу, но я слаба; истинность нашей любви к Христу, преданность Ему мы можем выразить, утешая других людей – именно так мы отдадим Ему свою жизнь…»
«Какую наша матушка жизнь вела! Подражала преподобным, тайно носила власяницу и вериги, спала на деревянной лавке, – вспоминала одна из сестер обители, матушка Надежда. – Однажды к ней одна из новеньких сестер среди ночи вбежала (матушку разрешалось в любое время звать в случае необходимости) и увидела, как она отдыхает. Матушка ей только одно сказала: “Душенька, когда входишь, надо стучать”… Пост у нее был круглый год, и рыбу не ела. По великим праздникам, когда архиереи съезжались, положит себе кусочек, так он на тарелке и останется».
В пол¬ночь настоятельница вста¬ва¬ла на мо¬лит¬ву, а по¬том об¬хо¬ди¬ла все па¬ла¬ты боль-ни¬цы, неред¬ко до рас¬све¬та оста¬ва¬ясь у по¬сте¬ли тя¬же¬ло¬боль¬но¬го. Иногда великая княгиня ассистировала врачам на операции, собственноручно делала перевязки. По свидетельствам пациентов, от самой «Великой Матушки» исходила какая-то целительная сила, которая благотворно влияла на них и помогала выздороветь – здесь исцелялись многие из тех, кому уже отказывали в помощи врачи, и обитель оставалась их последней надеждой. Сама же настоятельница всегда обращала больных к главному средству – церковным Таинствам Исповеди и Причастия.
Одним из главных мест бедности, которому великая княгиня уделяла особое внимание, был Хитров рынок – «разбойное логово», по словам В. Гиляровского. Елизавета Федоровна систематически посещала это опасное в криминальном смысле место в сопровождении только своей келейницы Варвары Яковлевой или сестры обители княжны Марии Оболенской ради помощи жившим там людям. Особенную заботу она проявляла о детях Хитровки, «вызволяя» их из пагубного окружения. Для мальчиков, которые потом составили артель посыльных, она организовала общежитие, а для девушек – дома работниц с дешевой или бесплатной квартирой, где они уберегались от голода и влияния улицы.
Помогала настоятельница и духовенству, особенно сельскому, где не было средств построить или обновить храм, священникам-миссионерам на Крайнем Севере и на других окраинах России, русским паломникам, отправлявшихся посетить Святую Землю.
Духовником Обители стал протоиерей Митрофан Сребрянский. В 1919 году Отец Митрофан был пострижен в монахи с именем Сергий и возведён в сан архимандрита. Во время советской власти его неоднократно арестовывали, отправляли в лагерях и тюрьмы. В 2001 году он был причислен к лику Святых.
Без благословения отца Митрофана Елизавета Фёдоровна ничего не предпринимала. Она писала о нем Государю: «Он исповедует меня, окормляет меня в церкви, оказывает мне огромную помощь и подает пример своей чистой, простой жизнью, такой скромной и высокой по ее безграничной любви к Богу и Православной Церкви. Поговорив с ним лишь несколько минут, видишь, что он скромный, чистый и человек Божий, Божий слуга в нашей Церкви».

Первое время после октябрьского переворота Марфо-Мариинскую обитель не трогали. Революционные пропагандисты пытались «посеять» в народе негативное отношение к великой княгине, и возвращаясь с похорон великого князя Константина Константиновича, карету великой княгини забросали камнями. После этого случая, но только получив благословение духовников, Елизавета Федоровна прислушалась к рекомендациям полиции и перестала покидать территорию Обители. В Обитель неоднократно пытались ворваться группы вооруженных людей — в поисках «немецких шпионов», оружия и пр. Каждый раз воинственный настрой толпы разбивался о спокойствие, смирение и христианское достоинство Великой Матушки. Великой княгине несколько раз предлагали покинуть Россию, но она отказывалась, говорила: «Я никому ничего дурного не сделала. Буди воля Господня!»
«Достигнув той высшей внутренней свободы, когда человек обретает освобождение от страха за свою жизнь, сбрасывает груз страстей, отрешается от своеволия и самонадеяния и всецело предаёт себя в руки Божии, – Елисавета Феодоровна нашла в себе силы отвергнуть не только предложение Временного правительства вернуться в целях безопасности в Кремль, но и, позднее, предложение кайзера Вильгельма покинуть Россию, сделанное им через шведского министра, и вообще отказаться от переговоров на эту тему с графом Мирбахом. Она не сошла с крестного пути, какой уготовил ей Господь, отвечая всем, что не может оставить вверенную ей Господом обитель и сестёр».
Вскоре были арестованы несколько человек из больницы. Затем объявили, что сирот переведут в детский дом. В апреле 1918 года, на третий день Пасхи, обитель посетил Святейший Патриарх Тихон, отслужил Божественную Литургию и молебен. Почти сразу после отъезда Патриарха, Елизавету Федоровну арестовали и немедленно вывезли из Москвы.
На сборы дали полчаса. Настоятельница успела лишь собрать сестер в церкви святых Марфы и Марии и дать им последнее благословение. Елизавета Федоровна благодарила сестер за самоотверженность и верность и просила отца Митрофана не оставлять обители и служить в ней до тех пор, пока это будет возможным.
С великой княгиней поехали две сестры — Варвара Яковлева и Екатерина Янышева. Впоследствии сестер отпустили на свободу, но они просили вернуть их к великой княгине. Как более старшую по возрасту, в Алапаевск, к уже находящимся под арестом членам дома Романовых, вернули Варвару. Варвара (Яковлева) дала письменное заверение в том, что желает вернуться к настоятельнице, согласно со всеми ограничениями режима и не будет ходатайствовать о своем освобождении. Мученическую кончину она приняла в возрасте около 35 лет.
Последние месяцы своей жизни Великая княгиня провела в заключении, в школе, на окраине города Алапаевска. В заключении с ней были: сестра Варвара, Великим князем Сергеем Михайловичем (младший сын великого князя Михаила Николаевича, брата Императора Александра II), его секретарь — Феодором Михайловичем Ремезом, три брата — Иоанн, Константин и Игорь (сыновья великого князя Константина Константиновича) и князь Владимир Палей (сын великого князя Павла Александровича). Арестанты много трудились, привели в порядок школьный двор, разбили огород, посадили деревья.
Елизавета Фёдоровна постоянно молилась. Местные жители жалели узников и приносили им еду, когда позволяла охрана. Сохранилось полотенце грубого деревенского полотна с вышивкой и надписью: «Матушка Великая княгиня Елизавета Феодоровна, не откажись принять, по старому русскому обычаю, хлеб-соль от верных слуг Царя и отечества, крестьян Нейво-Алапаевской волости Верхотурского уезда».
Глубокой ночью 5 (18) июля 1918 г., в день обретения мощей преподобного Сергия Радонежского (в день тезоименитства Сергея Александровича), Великую княгиню Елизавету Федоровну вместе с другими членами императорского дома повезли в направлении деревни Синячихи. За городом, на заброшенном руднике, избивая мучеников прикладами винтовок, палачи стали бросать их в шахту. Первой столкнули великую княгиню Елизавету. Она крестилась и громко молилась: «Господи, прости им, не знают, что делают!».
Всех, за исключением Сергея Михайловича, который оказал сопротивление и был убит, бросили в шахту живыми. От травм, полученных при падении, мученики не погибли, из шахты слышались голоса, слова молитв. Палачи бросили в шахту гранаты, но снова не достигли своей цели. Затем шахту забросали хворостом и подожгли. Но и после этого, по свидетельствам очевидцев, несколько дней из шахты были слышны голоса…
Елизавета Федоровна и великий князь Иоанн упали не на дно шахты, а на выступ, находящийся на глубине 15 метров. Труп великого князя Иоанна нашли с перевязанной головой, «перевязочным материалом» послужил апостольник великой княгини. На груди Матушки нашли икону Спасителя, украшенную драгоценными камнями, с надписью «Вербная Суббота 11 апреля 1891 года» — это была икона, подаренная Елизавете Фёдоровне Александром III в день ее присоединения к Православию.
Несколько месяцев спустя армия адмирала Александра Васильевича Колчака заняла Екатеринбург, и тела мучеников были извлечены из шахты, было совершено отпевание.
После отступления Белой армии в 1920 году гробы с мощами преподобномучениц Елизаветы и Варвары году были доставлены в Иерусалим. В настоящее время их мощи почивают в храме равноапостольной Марии Магдалины у подножия Елеонской горы.
В 1931 году их гробницы решили вскрыть. Вскрытие производила в Иерусалиме комиссия во главе с начальником Русской Духовной Миссии архимандритом Антонием (Граббе).
Когда открыли гроб с телом великой княгини, то помещение наполнилось благоуханием. По словам архимандрита Антония, чувствовался «сильный запах как бы меда и жасмина». Мощи новомучениц оказались частично нетленными.
Патриарх Иерусалимский Диодор благословил совершить торжественное перенесение мощей новомучениц из усыпальницы, где они до этого находились, в сам храм святой Марии Магдалины.

Архиерейский Собор Русской Православной Церкви в 1992 году причислил к лику святых новомучеников России Преподобномученицу великую княгиню Елизавету и инокиню Варвару, установив им празднование в день кончины — 5 (18) июля.
Из воспоминаний монахини Надежды ( бывшей насельницы Марфо-Мариинской обители): Один лик – посмотрел только и видишь – с Неба спустился человек. Ровность, такая ровность и даже нежность, можно сказать… От таких людей живой Свет расходится по миру, и мир существует. Иначе задохнуться можно, если жить жизнью этого мира. Где они, эти люди? Нету их, нету. Мир недостоин их. Это Небо и земля – эти люди в сравнении с мирскими. Они ещё при жизни оставили этот мир и были в Ином. Теперь и духа не слыхать таких людей. Около них побудешь – как будто воздухом вечности подышал. Рядом с Ней всё менялось, чувства другие, всё другое. И таких людей гнали, не признавали, преследовали! Господь и взял Их, потому что мир не был Их достоин…»
На вопрос, какую добродетель Елизавета Феодоровна почитала большей, матушка Надежда ответила: «Милосердие. Причем, во всяком самомалейшем его проявлении». Милосердной она была до последних минут своей светлой жизни.
Елизавета Федоровна говорила: «Ныне трудно найти правду на земле, затопляемой все сильнее греховными волнами; чтобы не разочароваться в жизни, надо правду искать на небе, куда она ушла от нас».
Марфо-Мариинская обитель просуществовала до 1926 г., большинство сестёр были высланы в Среднюю Азию. В обители затем располагались кинотеатр, поликлиника, реставрационные мастерские, лаборатории.
Возрождение Обители началось в 1992 г., когда ее территория была передана Московской Патриархии. Марфо-Мариинская обитель, созданная как церковное благотворительное учреждение, не знает аналогов во всем мире. Сегодня обитель является ставропигиальным женским монастырем, при этом в Обители и по настоящее время патриаршим благословением (Журнал Московской Патриархии №52 за 2014г.) сохраняется особый уклад жизни, восходящий к ее основательнице великой княгине Елизавете Феодоровне и через сохранение этого уклада продолжается дело милосердия святой преподобномученицы.